Пройдите по этой ссылке — и вы станете обладателем подборки прекрасных стихов по теме.

  Тема бессмертия поэта (40,0 Кб, 380 hits)

C4, C5. И.А.Бродский «Aere perennius»

Многочисленные переложения оды Горация «К Мельпомене» и подражания ей составили в мировой поэзии нечто вроде особого свода. Причем каждый поэт, соответственно своей эпохе, направлению или течению в литературе – и связанному с этим представлению о поэтическом бессмертии, воссоздавал античный текст или ссылался на него по-своему.

И тем не менее есть объединяющее начало: каждый «Памятник» писался с мыслью о вечности, о поэтическом бессмертии. Античная традиция диктовала и диктует единую, определенную историко-культурную концепцию бессмертия – речь идет о бессмертии в поколениях, во времени.

В одном из своих эссе Бродский отметил, что, «в отличие от философов  и общественных деятелей, поэт размышляет о будущем из профессиональной заботы о своей аудитории или из сознания смертности искусства».

Пафосом этой мысли и пронизано его стихотворение «Aere perennius». Звучащее по латыни название «Долговечнее меди» ‒ вторая половина первого стиха «Оды к Мельпомене» Горация. Уже это, несомненно, отсылает к первоисточнику. Однако Бродский переосмысливает традицию «памятника», используя из оды лишь цитату в названии (причем из латинского, непереведенного текста).

Можно говорить о различного рода реминисценциях, превращающих «Aere perennius» в интертекст. Так,  «твердая вещь», упомянутая в 1-ой строке, есть преобразованная строка из «Европейской ночи» Ходасевича – «ямб крепче всех твердынь». Ахматовский контекст различим в строке «Ржавей – живей» (отсылка к четверостишию «Ржавеет золото…»).

Время в стихотворении – в условных рамках. Здесь уже нет четких временных пределов, как у Державина: «доколь славянов род вселенну будет чтить». «Камень-кость» ожидает с «мезозоя» и до «крупного будущего» ‒ т.е посмертия. Можно заметить и еще один раз встречающийся державинский контекст в стихотворении – державинская строка «и презрит кто тебя, сама тех презирай» соотносится с «и вокруг твердой вещи чужие ей». Так обосновывается контраст бренности и вечности. «От него в веках борозда длинней, чем у вас в вечной жизни с кадилом в ней» ‒ Бродский, неоднократно подчеркивающий ценность искусства (см. «Нобелевская лекция»), не отступает от своего мировоззрения и здесь, отдавая первостепенное значение посмертной славе поэта, а не вечной жизни в христианском понимании.

 Пашина Ольга, 11 класс, 2013

Добавить себе