Я и мои коллеги в школе и дома

 

Баландина Алла Давидовна

Я И МОИ КОЛЛЕГИ В ШКОЛЕ И ДОМА

  Я и мои коллеги в школе и дома (4,8 Мб, 397 hits)

Когда в 1997 году я пришла работать совместителем в Лицей № 2 при Пермском государственном университете, директор лицея Зинаида Дмитриевна Белых сказала: «Если будет трудно, советуйтесь со старшими коллегами».

«Старшие коллеги» ‒ звучало серьезно, даже пафосно, как сказали бы мои нынешние ученики; по крайней мере, я отлично помню свое небольшое напряжение в ожидании знакомства. Оно состоялось вскоре – в лицее, расположенном в прекрасном по тем временам здании на Советской, Первое сентября отмечалось небольшим застольем.

Надежда Васильевна Фомичева показалась мне изысканной дамой с обходительными манерами; шлейф тонких духов, маникюр… А Циала Георгиевна Арабули в ослепительно желтом костюме, на шпильках, пышноволосая, с осанкой королевы – лишь поворотом головы поприветствовала меня.

Странное это было ощущение…

В школе № 114, где я продолжала работать, нравы были домашние, простые. А здесь! Мне стало не по себе: здесь никто не собирался сразу принимать. Значит, будут присматриваться. И точно. Первые несколько лет я была коллегой, да и только, для наших филологинь. А ближе были другие – Елена Степановна Поварницына, историк, Игорь Николаевич Пшеничников – филолог, пришедший работать в лицей одновременно со мной.

Мои коллеги-филологи работали в корпусе на Советской, поражавшем воображение своими коврами и лестницами. А мы с Пшеничниковым были распределены на Попова, в здание с виду красивое, но внутри напоминавшее лабиринт, состоящий из кладовок и мышеловок, настолько малы были кабинеты этого корпуса № 2, как выяснилось – бывшего интерната.

На Попова было демократично и шумно-весело. На переменах учителя сбивались в крохотную учительскую на посиделки, много шутили, смеялись. Государство Советское (негласное название первого корпуса), как нам тогда казалось, жило более официальной и размеренной жизнью.

Надежда Васильевна. Точно помню свое «открытие» Надежды Васильевны. На второй год работы у меня случился экзаменационный аврал: надо было выпускать одновременно одиннадцатиклассников в лицее и девятиклассников в школе № 114. Проверять такое немыслимое количество выпускных сочинений и изложений одновременно было очень непросто: ребята с нетерпением ждали результаты, администрация мной явно была недовольна. Я получила нарекание. На глаза наворачивались слезы, буквы сочинений расплывались: никто не хотел войти в мое положение. Внезапно передо мной оказался стакан с желтоватой жидкостью – валерьянка. Бодрый голос скомандовал: «Так, пейте!» – и незамедлительно следующее: «А Вы, Циала Георгиевна, вместо того чтобы стоять и смотреть, сели бы за работы, сейчас мы втроем все быстро проверим!» Рядом с этим бодрым существом я показалась себе настоящей размазней. К вечеру списки с оценками висели там, где было положено.

«Так, пейте!» ‒ сколько же раз мы повторяли эту фразу друг другу с тех пор! Начало положила валерьянка, сейчас вот, к сожалению, все больше корвалольчик с валокординчиком. Да еще ирония и шутка! Все тяжелое переживать вместе стало нашей привычкой. Коллеги стали друзьями, лицей – частью жизни…

Циала Георгиевна. «Вот что я за герой для очерка об учителе? Не хочу я «бронзоветь»! Мне вообще не нравится все «учительское». Я и слово-то это, «учитель», боюсь произнести, когда с кем нибудь знакомлюсь, и так все наши профессиональные штампы видны за версту…» В этом монологе вся Арабули.

Есть у меня в загашнике подходящее слово для ее образа. Это слово «независимость». Редкое качество в учительстве. Сама не всегда могу похвастаться.

Если мнение есть, оно должно быть озвучено, если твоя позиция правая – чего бояться? Если на уверенного в своей правоте наседают, держать удар – это нормально.

Циала держит удар ‒ иногда это получается резко: «Это же несправедливо – почему мы молчим? Надо писать письмо, собирать подписи…», «Где наше чувство собственного достоинства, кто сказал, что надо это терпеть?»

Иногда ее решения или оценки скоропалительны. Она не боится битв, не приемлет лести, высокопарностей и всяческих дипломатических и подковерных «игр»: недоговаривание и «ширмы» для нее вранье, а «откровения» с администрацией воспринимаются как доносы. В этом идеализм и максимализм этой женщины. Как он порой дается – мы знаем: «Т-а-а-а-к, пейте!»

Прогулки. Мы любим мотать круги по городу. От Советской до Садового – легко! Сейчас, после переезда, старт начинается на Самаркандской, а дальше ‒ по обстоятельствам, чаще всего до звонка кого-нибудь из домашних с вопросом: «Ты где?».

Прогулки сопровождаются болтовней, в этом их суть, в этом весь их вкус (чтобы вы не подумали, что мы готовимся к марафонским забегам). Иногда поражаюсь, насколько же мы болтливы: в особом ключе постоянного стеба друг над другом припоминаются все события дня, поведение, слова и привычки каждой из присутствующих персон. У Надежды Васильевны и Циалы Георгиевны потрясающее, искрометное чувство юмора и страсть к взаимной пикировке, я ‒ стараюсь «учиться у старших коллег».

После стометровки такой «разминки» начинаются беседы ‒ долгие и обстоятельные. Удовольствие от бесед еще большее, чем от болтовни.

Пышным цветом распускается в них тема воспоминаний. Дирижер этой темы, как правило, Циала Георгиевна: «В моей семье филологические способности были у деда по отцовской линии. Он знал шесть языков, причем выучил их самостоятельно, без особых усилий. Дед рано овдовел и больше никогда не женился, один воспитывал маленького сына – моего отца, и воспитал настоящим мужчиной, таким, каким и должен быть мужчина в моем представлении – ответственным, щедрым, заботливым».

Мне нравится Циалина трепетность по отношению к семье, к родителям, особенно к отцу: за ней стоит кавказское почтение к старшим, к традициям. Ее отношение к отцу сходно с моим. Поколение этих мужчин – наших отцов ‒ семейственных и надежных – так не похоже на последующие, несколько «подгнившие» в эпоху либерализма.

Благодаря моему папе меня с детства окружали книги, на это не жалели денег в нашей семье, он был инженером и одновременно «книжником» и любителем-художником, домашним философом, очень гостеприимным человеком.

В прошлом году его не стало. Как я благодарна моим подругам за их поддержку в эти тяжелейшие для меня дни! И Надежда Васильевна, и Циала Георгиевна пережили такое же горе в своей жизни гораздо раньше.

Ц.Г.: «Я с детства читать очень любила. Из библиотеки книги носила сумками, библиотекари не верили, что я все это успеваю прочитать. А когда обиделась на учителя физики, я вообще стала напоказ читать художественную литературу у него на уроках (представляю, что бы было, если бы кто-то из ее учеников-физиков попытался на уроке литературы почитывать не то, что надо!). А в остальном я была в детстве как мальчишка: дралась, через заборы лазила и гоняла в футбол (эта страсть к футболу передалась внуку Ц.Г. –  Данилу). В общем, не пай девочка».

Н.В.: «Среди моих родных филологов не было. Мы с сестрой (Татьяна Чернова — окончила романо-германское отделение филфака ПГУ) первыми проторили эту дорожку. Не помню, чтобы я рано почувствовала филологию как призвание. Спортом я увлекалась! Баскетболом!!! Сейчас не скажешь, а в средних классах была достаточно рослой, а потом все меня обогнали. У меня даже сохранился листок с клятвой, которую я дала во втором классе, записав ее детским еще почерком: «Клянусь быть верной баскетболу до конца своей жизни». Жаль, что в историю спорта уже не «впишут наши имена»!

Самая спортивная из нас действительно Надежда Васильевна. Эта женщина катается на горных лыжах, занимается йогой и посещает бассейн. Сколько ей лет? Неважно. Все равно не дашь! «Поражаюсь, как могут мои ученицы-филологинюшки прогуливать физкультуру? Неужели не тянет поразмяться, встряхнуться? Ведь это такое удовольствие, такая энергия!» — удивляется она.

Ц.Г.: «Ни в какие филологи и учителя я тоже не готовилась. Закончила школу на «отлично» и хотела поступать на юридический. Во мне до сих пор живет следователь: всегда носом чую, откуда ветер дует. Приехала из Грузии в Пермь и хотела подавать документы на юрфак Пермского государственного университета. Но знакомые отговорили: сказали, что поступить туда очень трудно, практически невозможно. А подавать документы сразу на два факультета в те времена было нельзя. Я выбрала филфак ПГУ. Что интересно, в 1992 году я все-таки осуществила свою мечту и поступила на заочное отделение юрфака, но, проучившись год, поняла, что это все-таки не мое призвание».

Н.В.: «А я в старших классах мечтала стать журналистом, точно так же, как и многие мои ученики, которые поступают в лицей в филологический класс. Писать я любила, но не по заказу, а по вдохновению. Да и начитанность была по сегодняшним временам просто средняя. Помню, что на нашем курсе сразу выделилась Ирина Овчинникова (Ирина Германовна Овчинникова — ныне доктор филологических наук, профессор кафедры речевой коммуникации филологического факультета ПГНИУ), которая действительно уже тогда много читала, обладала хорошей памятью, речью и аналитическими способностями.

Вскоре я разочаровалась в журналистике: она была настолько сильно обращена к производственным темам и идеологизирована, что мне показалось скучноватым это занятие. А вот педпрактика (руководил ею В. В. Абашев) прошла интересно, и я решила, что в школе я работать смогу».

Журналистика. Она меня тоже очень манила. «Горьковец» и знаменитая в те времена тусовочная аудитория № 111, интересные ребята, каждый из которых потом состоялся совсем не как журналист, за исключением, пожалуй, Алеши Субботина (сейчас Алексей Субботин — журналист ТК «Рифей-Пермь»).

Лена Рябухина, Марина Лебедева, Оля Токманцева (сейчас – Демьянова), Таня Оборина, Эдик Харитонов, Игорь Ноженко – кто-то чуть старше, кто-то помладше – трудно забыть нашу шумную, творческую жизнь! Курировал работу «Горьковца» В. В. Абашев, он нам давал только общее руководство, сильно не вмешивался в нашу кухню, но за удачи хвалил. Правда, бывало это не часто. По сегодняшним временам, эта газета была практически «беззубая», писали мы на студенческие темы, много было там опубликовано и художественных опусов. В общем, мы себе казались журналистами, поэтами, художниками и сатириками.

Ц.Г.: «Мне тоже очень нравилась студенческая жизнь. Жили мы в общежитии, в «восьмёрке», как сейчас помню это время, когда, заболтавшись (как это похоже на Арабули!), вспоминали, что магазины продуктовые уже закрыты, и шли прямо по путям всей толпой ночью ужинать (или завтракать) в железнодорожную столовую, она работала круглосуточно».

Особая тема воспоминаний — преподаватели филфака.

Читая сегодняшние студенческие форумы, где отзывы молодых о преподавателях (прЕподах) пронизаны иронией, ловлю себя на невольном желании сравнивать «век нынешний» и «век минувший». В семидесятые-восьмидесятые было по-другому. За исключением нескольких одиозных фигур, про которых студенты могли и частушки сложить, преподаватели филфака казались небожителями, отношение к которым было проникнуто пиететом. Конечно, причина такого отношения заключалась и в том, что научная элита действительно была в те времена общественной элитой. Но не только.

Главное — высокая культура, в том числе и культура отношений, глубокие познания и искренняя увлеченность научными (а не коммерческими!) проблемами не могли не ощущаться студентами.

Нам повезло с самого первого курса: Л.Н.Мурзин читал курс фонетики, А.Ф.Любимова преподавала античную литературу. А как вел занятия по старославянскому языку С.Ю. Адливанкин! Слышно было, как пролетает муха, такая стояла тишина в аудитории, записывалось каждое слово (и это не фигура речи!). Сейчас курс древнерусского языка на факультете читает И.И.Русинова, моя однокурсница, в те годы, как и я, с трепетом внимавшая любимому педагогу. Первый курс больше запомнился именно ощущением разительного контраста со школьным преподаванием, где все было строго и правильно, но… чего-то не хватало.

На следующих курсах впечатлял уже не столько уровень преподавания — к хорошему быстро привыкаешь! — сколько личности преподавателей и отдельные дисциплины. Для меня такими стали Р.С.Спивак (очень старалась потом копировать ее манеру чтения лекций!), Н.Е.Васильева (она читала курс теории литературы, и я выделила ее аналитический ум и яркую, отточенную манеру подачи материала), В.В.Абашев (читал небольшой спецкурс по анализу поэзии, но это было очень важно — показать, что такое анализ поэтического текста на практике), Н.С.Лейтес (ее спецкурс о романе стал соединением моей любимой русской и — зарубежной литературы), М.А.Ганина (поражавшая той дотошностью, с которой она вычитывала наши дипломные работы, а мы ведь еще и обижались порой!). На всю жизнь я благодарна Тамаре Ивановне Ерофеевой — моему первому научному руководителю, моему первому в жизни декану и просто дорогому человеку. Она умела быть близкой и понимающей: никогда не забуду, как плакала от обиды у нее в кабинете, когда получила, как мне казалось, незаслуженный «трояк» по «Истории КПСС». Не каждый факультет мог похвастаться такой вот «мамой».

Ц.Г.: «Да, Тамара Ивановна умела быть близкой студентам, «своей». Прогульщиков гоняла: «Так! Кто там под лестницей прячется? А ну вылезай, я все равно вижу твои белые сапоги!»

Н.В.: «Меня удивило, что многие преподаватели обращаются к нам на Вы. В этом было уважение и в то же время высокое доверие, которое надо было оправдать. Я к своим ученикам тоже на Вы обращаюсь.

Очень теплое чувство у меня оставило общение с Ритой Соломоновной Спивак: проницательность ума сочеталась в ней с потрясающей женственностью, мягкостью. Нежность и благодарность я испытываю к Сарре Яковлевне Фрадкиной — научному руководителю моей дипломной работы: столько терпения, такта было в этой удивительной женщине!»

Ц.Г.: «Так получилось, что моей однокурсницей оказалась Моника Спивак — личность яркая, свободная, незаурядная, такие меня всегда привлекали. Сложилась интересная компания: Наташа Гашева, Олег Плюснин, Лена Сушанек. Благодаря Монике я смогла ближе познакомиться с ее мамой — Ритой Соломоновной Спивак, ставшей навсегда особым в моей жизни человеком. Доброжелательная, близкая – дома; строгая, необыкновенно умная и чарующая – в университете. Нина Евгеньевна Васильева… семинар по современной литературе: мы – юные, дерзкие, все хотим показать нестандартность мысли, она – умная, мудрая, ироничная, яркая – дала нам всем возможность высказаться и огорошила: «Все правы, в этом и заключается особенность литературы, главное – будьте убедительны». Во многом это стало моим педагогическим кредо».

Семья — это святое. Молва гласит, что девушки-филологи трудно выходят замуж. К нашим «девушкам» это не относится. После окончания университета мы быстро стали женами и мамами.

Н.В.: «Я была образцово-показательной женой. Дом на первом месте. Семейный обед, пироги и торты, занятия с детьми, семейные путешествия, семейные друзья. Только когда дети подросли, я стала искать серьезную, творческую работу. Так я оказалась в лицее. Произошло это в 1992 году».

Ц.Г.: «А нас никогда не было трое. В нашем доме всегда «паслось» много друзей, родственников, потом появились друзья дочери. Даже с моей нынешней подругой Наталией Данилевской мы стали ближе общаться после того, как подружились наши дети».

Н.В.Данилевская (ныне доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и стилистики ПГНИУ) позднее станет одним из кураторов филологического направления в лицее. Так все переплелось — дом, семья, работа стали единым целым.

Ц.Г.: «Мужу пришлось нелегко, когда я стала преподавать в лицее. Готовиться к урокам приходилось много. Он в кино, а я — в библиотеку. Прямо как в анекдоте про Ленина. Добром это закончиться не могло (смеется)».

Помню, в один из доверительных моментов лекции Р.С.Спивак очень деликатно сказала, обратившись к девушкам нашего курса: «Семейное счастье и гармония очень важны, и поэтому вам придется научиться тонко, но уверенно отстаивать в семье свое право на интеллектуальное и духовное развитие. Это важно делать именно так: тонко, но уверенно. Мужья не всегда готовы считаться с этим нашим стремлением».

Ох, как это верно! Но чтобы это сделать тонко и одновременно уверенно, нужна большая женская мудрость. Не всегда ее находишь, когда нужно, так что получается сикось-накось — то слишком тонко, то излишне уверенно. Одним словом, с мужьями у нас не все гладко. Лучше поговорим о детях. Да, о детях мы любим беседовать больше!

Детей у нас четверо. Все четверо закончили наш лицей. Это, по словам Зинаиды Дмитриевны, хороший знак. Знак того, что мы ценим свой лицей, считаем его лучшим учебным заведением города.

Ни один в строгом смысле слова по стопам своих мам не пошел: дочь Циалы Георгиевны Ника и сын Надежды Васильевны Артем закончили экономические факультеты пермских вузов, уже работают; дочь Надежды Васильевны Юлия получает дизайнерское образование в Санкт-Петербурге, мой сын Сергей выбрал специальность «зарубежная филология», он второкурсник факультета современных иностранных языков и литератур ПГНИУ.

Ц.Г.: «Когда родился внук, я мечтала о том, что хотя бы через поколение проявятся мои «филологические» гены, что мы с ним будем много читать, а потом неспешно гулять и обсуждать прочитанные книги, мне виделся собеседник… Куда там — гены-то точно мои, да не те: Данил растет здоровым, активным, коммуникабельным, честным — и таким же не пай-мальчиком, как и я в детстве!..»

Н.В.: «Наверное, не столь уж важно, кем стали и станут по профессии наши дети и внуки, главное — чтобы сохранили те важные нравственные качества, которые получили в семье, чтобы были счастливы. Это звучит очень банально, но какая в этом правда! А главный успех воспитания, на мой взгляд, проверяется самой жизнью: если выросшие дети любят и уважают родителей, ощущают не рвущуюся через годы духовную связь с ними, значит, воспитание было правильное. И тогда не помеха даже то, что живут они порой в разных городах, как сейчас я и мои взрослые дети!»

Надежда Васильевна совсем недавно стала бабушкой: у любимого сына и его замечательной жены Саши родился долгожданный ребенок — малыш Алешенька. Ждет не дождется эта молодая и пока «виртуальная» бабушка встречи в Москве с первым в своей жизни внуком. Уверена — в числе ее подарков обязательно будет детская книга.

Лицей. Лицей №2 был создан в 1990 году. Он сразу задумывался как старшая школа с профильным обучением при Пермском государственном университете, все профили соответствовали определенным факультетам университета.

Предполагалось, что деканы или их заместители будут курировать работу профильных классов, преподаватели университета — работать в лицее, вести спецкурсы, руководить научными работами учащихся (научная работа в школе только набирала обороты в то время), а выпускные экзамены станут одновременно и вступительными в ПГУ.

Ц.Г.: «Так все и было первое десятилетие существования лицея. Борис Вадимович Кондаков, декан филфака, был назначен куратором филологического направления, под его руководством создавались учебные программы. Он и другие ведущие преподаватели присутствовали в жюри на научно-практической конференции в лицее, на выпускном экзамене в 11 классе. Все было всерьез. Такая связь с университетом привлекала большое количество абитуриентов, конкурсы в лицей были огромные — по 5-8 человек на место. Учителя понимали свою огромную ответственность. Надо было так подготовить учеников, чтобы за них не приходилось краснеть на экзамене, чтобы их творческие способности были замечены, чтобы они действительно могли продолжать учиться в университете и достигать успехов в дальнейшем».

Филологические классы лицея – детище моих коллег. Они выпускают их уже второе десятилетие (мне доверили вести филологические классы чуть позднее, в начале 2000-х) и любят повспоминать лицейско-филологическую жизнь начала 90-х.

Н.В.: «Это было особое время. Страна была еще читающая, читали много: «возвращенную» литературу, новинки современной литературы. Художественные журналы прочитывались от корки до корки. В библиотеках было не протолкнуться.

К нам поступали очень яркие ребята. И не только филологи были интересными собеседниками на уроках литературы…»

Ц.Г.: «Да, я отлично помню уровень «физиков» того времени. Интеллектом и оригинальностью мышления они как читатели порой превосходили некоторых филологов, мне было с ними очень интересно».

Н.В.: «Мы все были в состоянии творческого подъема — и учителя, и ученики. Такого «аппетита» к общественным проблемам, литературной жизни страны больше уже не было никогда. Наша молодость совпала собщественными преобразованиями, которые в эпоху гласности внушали оптимизм».

Ц.Г.: «Согласна. Мне нравилась в лицеистах 90-х их готовность к азартной, «живой» работе. Я старалась не «разжевывать» материал, не давать готовых ответов. Могла «кинуть» вопрос в класс и выйти на короткое время — обсуждайте, думайте. А потом слушать, какие идеи появились, долго «томя» с приговором, которого часто и не было, в том смысле, что проблемные вопросы предлагались неоднозначные. Важно было развивать способность мыслить и аргументировать. Именно это было в почете. Ведь и экзамен приходили принимать преподаватели университета — люди творческие, ценящие глубину и небанальность мышления».

Н.В.: «ЕГЭ изменил многое. Подготовка в ЕГЭ и подготовка к устному экзамену — разные вещи».

Ц.Г.: «Сейчас приходится заниматься натаскиванием, на это уходит значительная часть учебного времени, а развитие творческих способностей страдает при этом».

Н.В.: «Но главный враг гуманитарного образования все же не ЕГЭ, я думаю, а этот неотвратимый процесс смены «языка» из-за внедрения в нашу жизнь определенных телеканалов и интернета. Ребята не могут глубоко воспринимать язык культуры, потому что языковой код их мышления стал иным — сленговым, примитивным, настроенным на «прочтение» лишь простейших смыслов».

Ц.Г.: «А глубже вникать они порой не видят необходимости: представление об уровне «нормальной» культуры создается через средства массовой информации ниже некуда. Надо еще вот что понять: дети, которые учатся сейчас в старших классах, — 1993 -5 года рождения, их детство прошло на фоне культурной и сексуальной революции, СМИ формировали в это время их «клиповое» сознание, и это очень бросается в глаза.

Но разве это проблема детей? Мне кажется, это проблема взрослых. Поэтому не будем ворчливы. Есть ведь и привлекательные черты!

Если в 90-е — в начале 2000-х умницы из умниц были ориентированы на развитие научных подходов, то у нынешних лучших в основном проектное мышление. И это тоже дань времени. Развитие в крае фестивальных и других культурных и социальных проектов (к которым, кстати, у меня не всегда однозначное отношение) подталкивает ребят к ранней творческой активности, развитию самостоятельности, мобильности, креативности. Жаль, что порой страдает глубина. Много хипстерства, влияния субкультур, особенно аниме. Но меня впечатляет в моих сегодняшних учениках смелость, оригинальность, свобода».

Н.В.: «Да, и большинство сейчас ориентировано на практические, прикладные аспекты филологии — на журналистику, к примеру, в том числе на интернет-журналистику. Уже имеют свои блоги, много пишут. И порой лучше нас ориентируются в потоке новейшего интернет-творчества молодых поэтов и прозаиков. Сегодняшние филы и филочки мне тоже очень-очень дороги».

Филы и филочки. Если выпускники будут читать этот очерк, они, наверное, не поверят, но такого почти родственного отношения к судьбам своих учеников я мало от кого из учителей слышала. Циала Георгиевна и Надежда Васильевна знают все: где учился, где работает, чем увлекается, на ком женился, с кем развелся, сколько детей, с кем и когда виделся, какие трудности в духовном плане.

Переживают.

Иногда есть совсем трагические поводы для переживаний. Тогда общение становится безмолвным. Мы молчим, а я думаю: не в этом ли отличие преподавателей от учителей? Не в этом ли проникновении в жизнь и судьбу каждого? Не в этой ли заботе о том, чтобы ученик не просто знал предмет, но и жизнь прожил осмысленную, счастливую?..

Мне пришлось очень срочно готовить этот материал, и, признаться, я не сильно надеялась, что в суете и заботах текущих дней так много выпускников-филологов откликнется на мою просьбу поделиться воспоминаниями о своих учителях и классных руководителях. Все оказалось иначе. Помнят. И иногда помнят совершенно неожиданные для нас вещи!

Евгения Князева, выпускница первого литературного класса в истории лицея (1992 год), закончила филологический факультет ПГУ (1997 год), кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы филологического факультета ПГНИУ. Циала Георгиевна для многих из нас была громом среди безоблачного школьного неба, под которым мы до нее жили и не тужили, убежденные в нашем знании плодов литературного творчества. Оказалось, что знаем мы ровно на «трояк». И нам предстоит читать и читать, и всё книги серьезные, в том числе «возвращенные». Никогда не забуду то впечатление, которое произвел на меня роман Мариенгофа «Циники». Ни родители, ни сверстники, ни авторы учебников не имели о нем ни малейшего представления. А Циала Георгиевна имела и делилась им с нами. Получалось, будто мы с ее помощью приобщаемся к чему-то сокровенному, только «избранному кругу филологов» доступному. Я часто говорю своим студентам, что тот, кто владеет словом, владеет миром. Это слова, придуманные не мной, и не Циалой Георгиевной, но уверенность, с которой я их произношу, посеяна и выращена именно ей, учителем, подарившим мне жизнь в мире литературы.

Даниил Соколов, выпускник первого литературного класса лицея (1992 год), закончил филологический факультет ПГУ (1997 год), вокально-режиссерское отделение Санкт-Петербургской консерватории, солист Пермского театра оперы и балета. Не знаю, как подбирались учителя в Лицей, подозреваю, что как-нибудь феерически. Потому что там нас ждали молодые и энергичные люди. Наверное, им было по тридцать лет тогда. Внимание подростка сконцентрировано на внешних проявлениях – и потому мы считали сколько раз наш классный руководитель Циала Георгиевна во время урока пройдёт мимо парты – и получались сотенные цифры. Или подмечали особенности – двукратное постукивание пальцами обеих рук по столу, как будто исполнялся быстрый пассаж на фортепиано, с напутствием типа: «Вот вы и подумайте над этим вопросом!». Потом это обсуждалось. Смысл был во всём. Постмодернизм тогда был в силе – и мы на уроках заострялись на косвенных фактах – «сколькизарядный» был револьвер у Свидригайлова (то ли три, то ли четыре, уже подзабыл), сколько шагов было от дома Раскольникова до дома Алёны Ивановны (семьсот тридцать). Так что нам «не докучали моралью строгой», и это хорошо. Мораль сама появлялась или не появлялась. К тому времени я разучился писать сочинения. Я серьёзно переживал этот кризис, но мало что мог сделать. Вероятно, мысли переоформлялись и план выражения отключился. Но ведь есть оценки, и они были хуже, чем у других. Вместе с тем Циала Георгиевна нас постепенно вводила во взрослый мир, указывая на относительность ценностей, в том числе и школьной пятибалльной шкалы. Для меня это было озвучено значительно позднее на вокальном факультете консерватории: «Оценки не поют». Т.е. я получал и «двойки», и особо не страдал от этого. Ну если только чуть-чуть. Схлопотав «двояк» от Циалы за то, что не прочёл к сроку «Бесы», я приобрёл текст значительного периода своей жизни. Эта «двойка» стала знаком-раздражителем, под которым я возвращался к этому роману снова и снова. Лицей был местом, где менее всего можно было скучать. Но я умудрялся. Циала Георгиевна сказала мне однажды (мы сидели в коридоре на скамейке): «Вы, Даня, дон-кихотствуете, Вы боретесь с ветряными мельницами, с тем, чего нет». Гораздо позже я понял, что с тем, чего нет, надо не бороться, а взаимодействовать, любить это то, чего нет, наконец… А в тот момент это должно было оглушить меня, потому что Циала Георгиевна сказала это внезапно, без видимой связи с предыдущим разговором. Но не оглушило, я что-то стал отвечать, но это было уже неинтересно.

 

Юлия Зайцева, выпускница литературного класса лицея (1995 год), филфака ПГУ (2000 год), продюсер. Есть талант — заражать литературой и оптимизмом. Филология сегодня, пожалуй, самый немодный, некоммерческий предмет, интересный разве что «ботаникам». Но Надежде Васильевне каким-то чудом удавалось превратить урок в актуальное, драйвовое, прогрессивное и очень захватывающее действо. Будущие юристы, экономисты, физики на час двадцать забывали, что филология — это не их конек, и яростно спорили о Некрасове, Чехове и Булгакове. Мне когда-то тоже повезло это испытать. Сегодня я продюсер, агент известного писателя Алексея Иванова, занимаюсь съемками фильмов, изданием книг, организацией фестивалей. И мне не страшно замахиваться на большие проекты, потому что во мне до сих пор живет тот оптимизм и энергия, которыми заразилась еще в девяностые на уроках Надежды Васильевны.

Дмитрий Жебелев, выпускник литературного класса лицея 2000 года, закончил филологический факультет ПГУ в 2005 году, ныне начальник отдела по связям с общественностью ПГНИУ, редактор сайта avto59.ru, координатор проекта помощи детям «Дедморозим». Циала Георгиевна известна своей строгостью к ученикам. Пожалуй, единственное, что ее превосходит – это любовь к ним же. Именно благодаря такому сочетанию ей удается даже из лентяев вроде меня воспитывать стоящих людей. Помню, как на торжественной части выпускного вечера все классные руководители поздравляли своих учеников, отчитываясь о количестве золотых и серебряных медалей. А в нашем классе не было ни одной. Когда дошла очередь до Циалы Георгиевны, она похвалила медальные заслуги всех лицеистов, но заметила, что оценки, какими бы они ни были, – не главное. Потому что «золотая» молодежь все равно училась в литературном классе 2000-го года выпуска. И мы, только что стеснявшиеся своих аттестатов, вмиг стали в собственных глазах победителями. Правда в том, что не только учеников, но и преподавателей нельзя оценить по отметкам в журнале. Ведь они не отражают количество вложенного в них труда. Кто-то ставит «отлично» за просто так, а кто-то за дело. Мне у Циалы Георгиевны приходилось так тяжело, что я насилу стал «хорошистом». А потом, благодаря вложенным ею в меня силам, непринужденно закончил Пермский университет с красным дипломом, в котором не было никаких отметок, кроме «отличных». В моей жизни Циала Георгиевна оказалась единственной, кому удалось той самой любовной строгостью победить мою лень. К сожалению – поскольку больше такого человека я пока не встречал, боюсь, все мои неудачи как раз от этого. И к счастью, потому что все успехи в моей жизни – благодаря той победе.

Михаил Топильский, закончил литературный класс лицея в 2000 году, филологический факультет ПГУ — в 2005 году, главный специалист Пермского филиала ОАО «ТГК-9». Циала Георгиевна Арабули — особенный человек на моем жизненном пути. Как сейчас помню, ей было дело до всего, что происходило тогда с нами, 15-летними юнцами. Успеваемость, дела сердечные, идем ли мы после уроков домой или шляемся на улице дольше положенного – все это занимало ее искренне, на самом деле. И в силу подросткового максимализма практически всех задевало такое излишнее, как нам казалось, внимание к нашим персонам. Прошли годы, мы отучились (или не отучились) в вузах, вышли на работу, завели машины, дачи и семьи. Много всего случилось, короче говоря, с 10-го класса. Но еще ни разу я не встретил второго такого человека, который бы настолько искренне хотел быть близок группе малознакомых подростков, как это получалось у Циалы Георгиевны. И пусть такие высказывания всегда отдают пафосом, но наша классная руководительница в лицее умела жить нами, старалась понять нас, помогала определиться с выбором, который делается раз в жизни. Не святая и не идеальная, как жизнь, которая ждала нас после лицея, Циала Георгиевна запомнилась мне своей подлинностью, «настоящестью», неподкупностью – в том смысле, что подделать такое отношение к нам невозможно.

Юлия Кирпотина, в 2001 закончила литературный класс лицея, а в 2006 – филфак ПГУ, работает главным специалистом отдела протокола управления по общим вопросам администрации г. Перми. Надежда Васильевна умела живо, захватывающе, с душой преподнести материал, на её уроках не скучали. Уроки проходили динамично и на одном дыхании. Я чувствовала себя исследователем и первооткрывателем. Надежда Васильевна всегда внимательно выслушивала ответ, наши сочинения анализировала, выделяя достоинства творческих работ и то, что нуждается в доработке. При этом возникало чувство, что учитель ценит твою личность, слышит и видит именно тебя, улавливает, что у конкретного ученика лучше получается и помогает развивать эти способности, помогает поверить в них. Надежда Васильевна не повышала голос, не навязывала ничего, её секрет – это личный живой интерес к своему предмету, который передался всем нам. Это во многом определило мой выбор филологической профессии.

Илья Роготнев, в 2001 закончил литературный класс лицея, в 2006 – филфак ПГУ, кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры русской литературы филологического факультета ПГНИУ. Надежда Васильевна – гениальный педагог. Само общение с ней научает речевому мастерству: выверенная, многообразная, фонетически безупречная речь учителя помогает выработать чувство языка, предъявляет образец речевого стиля. На уроках литературы Надежда Васильевна умеет создавать ситуации научного поиска, она именно интеллектуальный по своему педагогическому стилю учитель. Во внеклассном общении Надежда Васильевна служит примером многообразия интересов, живой вовлеченности в современную культурную жизнь. Она удивительным образом сочетает последовательную, классическую по духу филологическую культуру с динамичным образом жизни и общения, что делает ее идеальным учителем для будущих филологов в XXI столетии.

 

Ольга Чигирева, в 2001 закончила литературный класс лицея, а в 2006 – филфак ПГУ, работает педагогом в центре «Академия» и в детских садах. Особый вкус к литературе, вкус гурмана, аристократическая влюбленность в художественное слово – Надежда Васильевна словно излучает этот аристократизм, произнося даже будничные фразы естественно высоко. Слово, которое всегда с большой буквы, на пьедестале Культуры, которая тоже может быть только с большой буквы. В эту особую атмосферу я, школьница, вошла с робостью, боясь не понять, недооценить, не дотронуться. Но скоро я сама влюбилась в такое высокое упоение красотой, по-настоящему влюбилась в литературу и Слово. «Меня, конечно, позабавили ваши сочинения», – говорила Надежда Васильевна о наших порой смешных рассуждениях. А строчка «Ананасы в шампанском» так и осталась в моей памяти с интонацией Надежды Васильевны, интонацией, в которой звучит красота и изысканность.

 

Елена Юмшанова, в 2004 году закончила литературный класс лицея, в 2010 году – филологический факультет МГУ, работает менеджером агентства переводов Prolan Services Company (г. Москва). Хочется вспомнить проверки текста в исполнении Ц.Г. Каждый раз, когда мы брали очередное крупное произведение, Ц.Г. традиционно устраивала по нему проверку текста. Спросить она могла все, буквально любую деталь из любой части. Написать такую проверку было трудно, а получить за нее высокую оценку вообще на грани невозможного. Для этого приходилось шерстить книгу от начала и до конца, выписывая в конспекты, достигающие своими размерами «Войну и мир», все, что можно и нельзя. Самое печальное, что списать тоже не удавалось никак, за этим Ц.Г. строго смотрела. Зато сколько шагов было от дома Раскольникова до дома убитой старухи и какой был халат у Обломова, я помню до сих пор, а вступительное сочинение в МГУ после ее уроков я и вовсе написала легко и не напрягаясь…

Творим! Все мы начинали свою учительскую карьеру в конце 80-х — начале 90-х, когда было очень важно освоить новые, неизведанные, но неизбежно внедряющиеся в школьную программу пласты литературы, новые подходы к преподаванию. Никогда не забуду семинары, которые проводили для учителей школы №114 Б.М.Чарный и И.Г.Никитин — с элементами развивающего обучения не расстаюсь и сейчас. Тогда нашим кредо было — выстроить творческий урок. Это важно и сейчас. Но все-таки вектор нашего развития устремился и в иные стороны.

В 90-е надо было разработать такой специфический курс, как «Научно-исследовательский практикум», нацеленный на обучение исследовательской работе учащихся, а также спецкурсы по «Введению в литературоведение», «Основам лингво-стилистического анализа», «Современной литературе», «Литературному краеведению».

Начиная с 2000-х — это информационные технологии в образовании, интернет-уроки, работа с электронными программами, словарями, создание учебных презентаций, информационных проектов.

За последние несколько лет мы дважды становились создателями Центра инновационного опыта с проектами по литературному краеведению и подготовки к олимпиадам по русскому языку и литературе.

Два последних года шла также и работа по освоению тьюторского сопровождения учащихся.

Совершенно ясно, что наши шаги в этих направлениях заданы общим курсом развития современного образования, темп которого очень серьезный.

Стараемся не отставать!

Ц.Г.: «Понятно, что время и опыт нас вытолкнули в методическую сферу. В молодости никогда бы не подумала, что это меня увлечет. В университете методические курсы казались нудными, какими-то кондовыми, догматическими. Но — изменились подходы, стало больше возможностей для свободного творчества, более прост доступ к любой информации…»

Хорошо помню, что, когда я начинала работать в школе, существовала система наставничества, когда более опытный учитель курировал работу молодого специалиста. Может быть, где-то эта система и сохранилась, но, думаю, сейчас это редкость. И очень жаль: меня мои наставники многому научили.

Зато несопоставимо с прошлыми десятилетиями расширились возможности курсового обучения, обучения в Центрах инновационного опыта, стал более доступным опыт учителей страны через интернет-сайты; учителя создают публикации, участвуют в педагогических фестивалях и научно-методических конференциях.

Время Марьиванн кануло в Лету.

Н.В.: «Да, такое представление об учителе явно устарело. Мне интересно многое: современная литература, лексикография, проблема языковой личности, стараюсь много читать, в том числе и научную литературу. Замечаю, что мои исследовательские интересы передаются ученикам. Меня это радует».

Ц.Г.: «Ну, это естественно, энергия-то заражает. Но могу сказать и об обратном ее действии. Сами ученики часто дают толчок к моему развитию. Я по натуре любознательный читатель и зритель (вот ведь уже и зрение подводит, но не могу остановиться)! Прислушиваюсь к советам учеников — что посмотреть, что почитать. И часто делаю открытия. Так я открыла для себя фестивальное кино, многие новинки современной литературы. Бывает, на уроках мы мимоходом обсуждаем прочитанное, увиденное, явно нарушая программные пункты, просто подчиняясь спонтанному желанию выговориться. Но кто знает — что важнее? Для меня важнее всего — не дать угаснуть способности ребят откликаться на события искусства, их интеллектуальный рост».

Н.В.: «Радуют такие моменты, когда ты вообще забываешь, что идет урок, воспринимая себя участником интересного для всех общения по поводу какого-то литературного события. Главное — следить, чтобы уровень разговора устремлялся вверх — к интересным находкам, ассоциациям и обобщениям, в сторону метапредметности. Потому что обычно у части учеников есть искушение бытового прочтения художественных произведений».

Уже в 2000-е мы стали участниками курсового обучения кафедры методики гуманитарных дисциплин ПОИПКРО: давали открытые уроки, в том числе и на выездных семинарах в крае, читали лекции, публиковали статьи и методические разработки в сборниках, издаваемых институтом.

Н.В.Фомичева несколько лет по совместительству проработала методистом кафедры. Именно в это время она увлеклась проблемами педагогики, сдала кандидатский минимум, стала соискателем кафедры иностранных языков, лингвистики и межкультурной коммуникации ПНИПУ.

Н.В.: «Иногда одолевают сомнения: зачем мне это надо, а вдруг не хватит сил или здоровья? Ведь уже не двадцать, и даже «не тридцать с хвостиком»! Не лучше ли потратить время на отдых, общение? Не знаю, есть, видимо, какая-то во мне неуемность (смеется)…»

Неуемность. Хорошее слово. Оно, пожалуй, ко всем нам относится. Если работы мало, мы ее себе придумаем. Попричитаем немного для порядка, ну а потом поднапряжемся — и сделаем ! С УДОВОЛЬСТВИЕМ!

Работать любим втроем. Бывает это примерно так.

После уроков, когда лицей стихает, в моем кабинете накрывается чайный стол, припасов на котором хватает на добрый ужин. С шутками и прибаутками начинается пиршество. Оно затягивается, затягивается, затягивается, пока не звучит сакраментальное «Друзья мои!!!» — Надежда Васильевна вступает в свои права руководителя МО.

Мы переползаем с чашками к компьютеру и начинаем творить какой-нибудь новый проект.

Набираю текст обычно я. Роды первой фразы всегда проходят с сильными схватками: и то не так, и се не этак, и идея банальна, и пишем коряво, и кто нас только с таким косноязычием допустил в филологи! На критику мы не скупимся.

Обстановка накаляется, появляется ощущение, что пора попить чай. Само собой понятно, что не осуществить такое желание — большой грех.

За вторым чаем обычно кого-нибудь осеняет и начинается «мозговой штурм». Идеи бьются друг о друга, развиваются и накапливаются. Рука тянется к перу, перо — к бумаге.

Следующий этап занимает не больше часа. Мы с Надеждой Васильевной пишем текст, а зоркий глаз Арабули выискивает наши огрехи. Она неумолима и требует исправлений. Довести до последней точки наш шедевр в присутствии этого критика бесконечно трудно, поэтому завершающий этап Надежда Васильевна осуществляет у себя дома. Кабинет закрывается.

Мы выходим из лицея в темноту осеннего (зимнего, весеннего) неба под прощальное напутствие вахтера: «А я думала, мы тут с вами вместе заночуем!» — и, философствуя о скоротечности времени, бредем к остановке.

День прожит не зря, и пусть плачут завистники:

УЧИТЕЛЬ — самая замечательная, нужная и творческая профессия!!!