«Предопределение» Ф.И. Тютчева и

«Что за звук в полумраке вечернем?…» А.А. Фета.

Сопоставительный анализ этих двух стихотворений должен наглядно продемонстрировать различие художественных миров Тютчева и Фета, отличие философской лирики от «поэзии чувств». Оба они – о любви. И это тематическое единство лишь усилит разницу в решении одной и той же темы.

Ф.И. Тютчев. «Предопределение».

Любовь, любовь – гласит преданье -

Союз души с душой родной –

Их съединенье, сочетанье,

И роковое их слиянье,

И … поединок роковой…

И чем одно из них нежнее

В борьбе неравной двух сердец,

Тем неизбежней и вернее,

Любя, страдая, грустно млея,

Оно изноет наконец…

А.А. Фет

 Что за звук в полумраке вечернем? Бог весть

То кулик простонал или сыч…

Расставанье в нем есть, и страданье в нем есть,

И далекий, неведомый клич…

Словно грезы больные бессонных ночей

В этом плачущем звуке слиты…

И не нужно речей, ни огней, ни свечей,

Мне дыхание скажет, где ты…

Какова центральная оппозиция тютчевского стихотворения? Она обнаруживается без труда. Перед нами образы двух душ – двух сердец (ассоциация «душа – сердце» «живая», узнаваемая и в XIX, и в XXI веке). Отношения этих душ и есть любовь. Поэт предлагает это чувство рассматривать через оппозицию «союз (съединенье, сочетанье, слиянье) – поединок (неравная борьба)». Ряд синонимов к слову «союз», несколько безликому, – образует градацию: каждый из последующих усиливает ощущение взаимопроникновения, взаимодополнения (сочетанье – чета – ‘двое’), полноты слияния (так что разрубить нельзя! На межклеточном уровне проникли друг в друга). Но эпитет «роковой» относится и к образу «союза-слияния» и к образу поединка. Он, да еще определение «неизбежней» и заглавие «Предопределение» подчеркивает невозможность человеку изменить что-либо в этих сложных, противоречивых отношениях. Итог этих отношений — не счастье, не умиротворение и душевный покой, а гибель (чувства ли, которое высушило сердце; сердца ли, иссушенного чувствами?.. ). Именно так можно интерпретировать образ изнывшего, страдающего, млеющего сердца. Оно, будучи нежнее другого, должно испытывать мучительную, гибельную боль.

«Равенства нет в любви», – выносит приговор поэт. Кто-то из двоих всегда любит тоньше, больше, глубже, тому и страдать…

Таким образом, у Тютчева любовь – одно из самых светлых человеческих чувств – изначально трагична. Поэт сосредотачивает внимание на ее родовых, вневременных качествах, закономерностях, следовательно, стихотворение должно быть отнесено к философской лирике.

Если ученики не в силах создать зрительные образы при чтении «Предопределения» Ф.И. Тютчева, то фетовские строки, напротив, живописны, насыщены звуками.

В воображении учеников возникает целая картина, даже, будто бы, эпизод фильма. Вечер. Сад. Тишина. Двое влюбленных. Молчание. Вдруг… внезапный тоскливый крик птицы.

Ни слова о любви не сказано. Но ясно – стихотворение наполнено чувствами лирического героя, они передаются через восприятие природы, как часто бывает в стихах Фета, да и вообще в искусстве. Ученики прекрасно понимают, что человеку свойственно видеть в окружающем отражение своих переживаний.

Каким услышал крик птицы (кулика или сыча) лирический герой?

Стонущим («простонал»), плачущим… Почему?

Не птица плачет, плачет душа любящего человека. Есть намек на причины печали. Пронзительный звук, изданный птицей, напомнил о предстоящем расставанье и о мечтах («грезах») бессонных (оттого что покоя нет влюбленному сердцу) ночей.

Где же исход печали? Где облегчение? В ком? В возлюбленной. Она еще рядом. И герой так тонко чувствует ее присутствие, что ему не нужно света, чтобы видеть ее, не нужно ее речей, чтобы слышать ее. Тихое дыхание — вот та тонкая ниточка, которая их связывает и которая вот-вот разорвется под давлением жизненных обстоятельств.

Слышать ее дыхание – счастье, усиленное еще и тем, что оно недолговечно, этого счастья скоро не будет.

Оппозиция этого стихотворения открывается через осознание двойственности чувств лирического героя.

Смесь печали и счастья – вот что такое любовь для Фета.

Она ни в коей мере не трагична, как у Тютчева. Это чувство, скорее, может быть осознано через категорию драматического пафоса, поскольку разрешается конфликт через позитивный образ умиротворения, очищения, счастья.

Баландина А.Д.

Добавить себе