Исходный текст  

(1)В конце жизни Гёте сказал: (2)«Добрые люди не знают, как много времени и труда необходимо, чтобы научиться читать. (3)Я затратил на это восемьдесят лет и всё ещё не могу сказать, что достиг цели».

(4)Действительно, читать — это осмысливать жизнь, себя самого в этой жизни. (5)Книги пишут в расчёте на тех людей, которые способны сопереживать и тем соучаствовать в творчестве. (6)А тут многое нужно, в том числе и мудрость, и опыт жизни… (7)Тогда словом ли, фразой ли коснулся чего-то в душе и — «Минувшее проходит предо мною…». (8)«Нельзя представить себе, как это трудно, хотя и кажется, что быть простым очень просто, — говорил Пушкин. — (9)Все те, которые обладают этим даром, поэты с будущностью, особенно если эти свойства проявляются в ранней молодости, потому что вообще молодые поэты редко бывают просты».

(10)Впервые серьёзно начал я читать, когда ко дню рождения подарили мне книгу Льва Толстого «Хаджи-Мурат», голубую, с серебряным тиснением. (11)Эта книга оказалась для меня особенной на всю дальнейшую мою жизнь. (12)Я не только её вид помню, но помню запах, хотя нет сомнений, что это просто запах клея и коленкора…

(13)Я всегда завидовал моим сверстникам, у кого были и сохранились отцовские библиотеки. (14)Мне же многое приходилось открывать поздно. (15)Бунина, Хемингуэя, Ремарка я прочёл только в конце сороковых — середине пятидесятых годов. (16)А потом были годы, когда я пытался во что бы то ни стало объять необъятное и перечитал массу книг.

(17)В разные годы разные книги и разные писатели становятся интересней, нужней. (18)Но богом для меня был и остался Лев Толстой…

(19)Все великие книги созданы страданием и любовью к людям. (20)И если книга причинит вам боль, это боль исцеляющая. (21) Эта боль вызвана состраданием, сочувствием к другому, а такое сочувствие и должна вызывать литература, чтобы в людях не угасло человеческое. (22)Литература до тех пор жива, пока она рассказывает о человеке, о человечном и бесчеловечном в нём, то есть о Добре и Зле, творит Добро.

(23)Я сейчас говорю, по сути, о традициях русской литературы. (24)Толстой, например, едет на голод, едет с дочерью, дочь ходит по избам, где тиф. (25)Ну ладно сам, но пустить дочь?! (26)По-другому совесть не позволяла. (27)А Чехов разве не отправился спасать от холеры, в жуткую эпидемию, как будто не существовало угрозы самому заразиться? (28)Но для него вопрос — лечить или не лечить, разумеется, не возникал. (29)Так всегда было. (30)И не только в России Толстого и Чехова. (31)Какие традиции великой русской литературы продолжает в XX веке Светлана Алексиевич? (32)То, что она сделала, её «Чернобыльская молитва», — это творческий и нравственный подвиг. (33)Ездила несколько лет в зону, зная, что неминуемо схватит радиацию, что малые дозы тоже таят опасность, но не остановилась, написала книгу, которая буквально переворачивает душу.

(34)Цена такого слова всегда велика. (35)А сейчас велика особенно, потому что в обществе нашем усталость и тусклое равнодушие. (36)И всё упорней пишут о том, что литература избавилась, наконец, от несвойственного ей — быть совестью, болью, философией, историей человеческой души, а ведь к писателям не только за советом обращались. (З7)Исповедовались.

Сочинение

 «Всему хорошему во мне я обязан книгам», – писал Максим Горький. А ведь и правда, книга – лучший собеседник и учитель для человека, отражение окружающего мира, возможность посмотреть на себя и свои поступки со стороны.

Истинному творцу необходимо, чтобы те, для кого он создает свои произведения, научились сопереживать, глубоко чувствовать творчество и благодаря этому осмысливать жизнь и себя самого в этой жизни. Именно об этом говорит писатель Григорий Яковлевич Бакланов, поднимая проблему влияния литературы на человека.

Читая текст, осознаешь, что автор очень глубоко понимает истинное предназначение литературы – поднимать со дна души все человечное, взывать к сочувствию, состраданию, любви, доброте, к тому, что в современном обществе все чаще заменяется холодностью и равнодушием. Автор уважает великий труд каждого писателя, его творческий и нравственный подвиг, ведь даже запах его первой книги запомнился ему на всю жизнь, что говорит о самом дорогом для этого человека – о сильной потребности его души наслаждаться настоящей литературой.

Григорий Яковлевич гордится традициями русской литературы, восхищается альтруизмом русских писателей во имя всего доброго и человечного.

А как же не восхищаться этими подвигами? Ведь порой ни один психолог не способен помочь человеку разобраться в себе так, как это делают книги. Они – отражение нашей реальности, образцы нравственности и морали. Все познается в сравнении: чтобы ощутить и понять истинную доброту, глубочайшие радость и счастье, нужно пройти через боль и страдание, и именно в этом человеку помогают книги, исцеляя и возвышая его душу.

Как не вспомнить замечательный, вечный образец нравственности – Дмитрия Сергеевича Лихачева и его «Письма о добром и прекрасном»? Лихачев, как и Бакланов, говорит о том, что каждый писатель призывает своих читателей к соучастию в творчестве, развивает в них способность к состраданию. Дмитрий Сергеевич уверен, что писать нужно так, будто ты вживую разговариваешь с человеком, хочешь понятно донести до него свои мысли и увидеть в его глазах понимание и сочувствие.

Именно так и «разговаривал» со своими читателями величайший писатель-психолог Федор Михайлович Достоевский. Читая его роман, человек вместе с Раскольниковым загорается идеей наполеонизма, вместе с ним начинает сомневаться в ней, лихорадочно переживает события и вместе с ним же исцеляется благодаря милосердию, состраданию, человечности Сонечки Мармеладовой. Проходя через боль и страдания, читатель получает великую награду – осознание счастья быть милосердным.

В заключение хочется все же привести цитату самого Григория Яковлевича: «Литература до тех пор жива, пока она рассказывает о человеке, о человечном и бесчеловечном в нем, то есть о Добре и Зле, творит Добро».

Ежова Анна, 11 класс, 2013

 

 

Добавить себе