Говоря о сложности идеи свободы, Гегель замечал: «Ни об одной другой идее нельзя с полным правом сказать, что она столь неопределенна и многозначна». Осмысление темы свободы в литературе различно, однако она занимает главенствующее место в творчестве многих писателей.

В мировоззрении А.С. Пушкина тема «вольности святой» становится началом нового этапа осмысления мира. В Царскосельском лицее воспитанникам внушались высокие жизненные принципы, проповедовалось естественное право человека на свободу. Колоссальное влияние на Пушкина-лицеиста оказали идеи французского Просвещения, общение с Чаадаевым, будущими декабристами – членами кружка «Священный артель», офицерами Бурцевым, Муравьевым, А. И. Тургеневым. Под влиянием идей декабристов написано стихотворение «Лицинию», а также одно из «программных» стихотворений постлицейского периода – ода «Вольность». В ней лирический герой провозглашает начало нового пути: революционного. В третьей и четвертой строфах поэт воссоздает страшную картину царящего в России беззакония: «Везде неправедная власть …» И здесь – кульминация оды:

Владыки! Вам венец и трон

Дает Закон, а не природа.

Стоите выше вы народа,

Но вечный выше вас Закон.

Эти строки – суть взглядов просветителей, сформулированных в «Общественном договоре» Руссо. Пушкину в этот период была близка идея о необходимости некоего договора между народом и властью: владыка правит народом, а сам беспрекословно подчиняется мудрому Закону. Гуманистический идеал гармоничного общества, живущего под властью Закона, описывается Пушкиным и в «Деревне». Стихотворение, построенное на антитезе, противопоставляет высшую гармонию, царящую в природе, дикости социальных взаимоотношений. Но в отличие от «Вольности», в «Деревне» звучат вечные мотивы пушкинской лирики – природа, воля, дом.

«К Чаадаеву» (1818) продолжает романтическое направление темы свободы в творчестве Пушкина. Уже в выборе адресата послания звучит определенный мотив, однако тема свободы раскрывается не только в посвящении:

В нас горит еще желанье

Под гнетом власти роковой

Нетерпеливою душой

Отчизны внемлет призыванье.

 

Освобождение страны становится делом личным:

 

Мы ждем с томленьем упованья

Минуты вольности святой

Как ждет любовник молодой

Минуты верного свиданья.

1820-1822 годы в творчестве Пушкина – расцвет романтизма. В художественной же системе романтизма ключевое место занимает свободная личность героя. «Узник» — своеобразная формула романтизма, т.к. лирический герой загнан «за решетку», в клетку, а стремится в некий иной недостижимый мир. Герой ищет идеала вне толпы – там, «где синеют морские края, там, где гуляем лишь ветер да я». Стихотворение имеет под собой реалистическую основу – оно написано в 1822 году, во время «южной ссылки». В стихотворении использованы романтические образы – в первую очередь, орел – гордая, свободная, одинокая (орлы никогда не собираются в стаи) птица. Стремление к свободе у орла врожденное, несмотря на то, что он выкормлен в неволе.

1823 год оказался кризисным для поэта – начался мучительный период переоценки ценностей. Свойственное юности романтическое мировоззрение сменяется более трезвым, реалистичным взглядом на мир – и этот мир оказывается страшен. Одно из наиболее характерных стихотворений этого периода – «Свободы сеятель пустынный». Оно поражает безысходностью и отчаяньем – мир романтических грез растаял, а реальный мир лишен духовных начал. Пушкин берет эпиграф из Библии: «Изыде сеятель сеяти семена своя». Лирический монолог стихотворения становится как бы ответом пророка пославшему его:

 

Потерял я только время,

Благия мысли и труды.

Главным своим назначением поэт считал дело освобождения: он «сеятель свободы», но люди не приемлют его даров. Оттого издевкой звучит: «Паситесь, мирные народы!». Эпитет «мирные» приобретает презрительную окраску: мирные, т.к не способны восстать против собственного рабства. К 1824 году происходит философское осмысление темы свободы – в стихотворении «Зачем ты послан был и кто тебя послал» Александр Сергеевич размышляет о законах мироздания, людях, претендующих на роль владыки:

Явился муж судеб, рабы затихли вновь,

Мечи да цепи зазвучали.

Поводом к размышлению стала фигура Наполеона-завоевателя, «владыки полумира». Но если романтическое восприятие делало Наполеона героем, то теперь он представлялся в ином свете – он, «муж судеб», несет зло, т.к идея завоевания таит в себе идею дозволенности рабства. А само рабство страшно безнравственностью, тем, что и раб, и хозяин духовно ущемлены.

Добро и зло – всё стало тенью …

Стихотворение того же года «К морю» завершает романтический период творчества Пушкина. Это прощание во всех смыслах – и с реальным Черным морем, с которым расстается ( в 1824 г. Пушкина высылают из Одессы в Михайловское) поэт, и с морем как символом абсолютной свободы, и с романтизмом и юностью. Интересно сопоставление данного стихотворения с «Узником» — в обоих есть мотив бегства, но если в «Узнике» вопроса «куда бежать?» не существовало, то в «К морю» нет однозначного ответа:

 

Мир опустел … Теперь куда же

Меня б ты вынес, океан?

Но бежать некуда, нет иного мира там, «где за тучей белеет гора». Но нет и отчаяния, ибо пришло понимание, что свобода – не вне человека, она внутри каждого. С этого момента свобода утрачивает для поэта политическое содержание, становясь философско-этической категорией. События 14 декабря 1825 стали для Пушкина, как и для большинства мыслящих людей его поколения, рубежом, разделившим историю России на «до» и «после». Утверждение верности прежним идеалам и друзьям звучат в послании «Во глубине сибирских руд…» Философское понимание свободы не уводит Пушкина от «прежних гимнов», а лишь помогает глубже осознать жизнь. Свободу нельзя принести в дар, она начинается с постоянной духовной работы. Глубокое философское осмысление свободы дано в стихотворении «Анчар» (1828) – в первой же строфе возникает образ «часового», стоящего на границе миров. Пустыня обретает черты особого мира, мира абстрактного зла, ибо яд Анчара изливается не от мести, а от переизбытка – «яд каплет сквозь его кору». Стихотворение построено на антитезе: первая часть о самом «древе яда» противопоставлена второй, сюжетной, начавшейся с подчеркнутого противопоставления: «но человека человек…»

В этой строфе намеренно убраны сословные перегородки: перед лицом «антимира» и господин, и слуга – прежде всего люди, которые должны бы вместе противостоять злу извне. А сила зла Анчара в том, что перед ним не люди, а хозяева и рабы. Одного лишь «властного взгляда» достаточно рабу, чтобы пойти на смерть и за смертью. Но в данном стихотворении бедный раб, умирающий «у ног непобедимого Владыки» не вызывает сочувствия – смирение раба есть клеймо его духовного рабства, как и чувство вседозволенности, руководящее «владыкой». Так, через духовное рабство, входит в мир людей яд Анчара:

А князь тем ядом напитал

Свои послушливые стрелы,

И с ними гибель разослал

К соседям в чуждые пределы.

 

И свобода в понимании Пушкина приобретает абсолютную самоценность, превышающую по значимости всё сущее в мире:

На свете счастья нет,

Но есть покой и воля.

Так в стихотворении 1834 года «Пора, мой друг, пора…» поэт отказался от призрака счастья во имя вечных ценностей человеческого бытия – покоя и воли. В «Памятнике» Пушкин написал об одном из важнейших итогов жизни:

…в мой жестокий век восславил я свободу

и милость к падшим призывал.

Свобода противопоставляется не рабскому, а именно «жестокому» веку. Истинная свобода не приемлет жестокость, т.к жестокость – проявление духовной закрепощенности, ущербности. Именно поэтому следующая строка – о милости к падшим, милосердии, которого лишен «жестокий век».

Пашина Ольга, 2013 год

 

Добавить себе